Читать интересную книгу Бог войны [=Бог резни] - Ясмина Реза

Мишель (Алену, подливающему себе рому). Давайте, не стесняйтесь. Отличная же штука, да?

Ален. Отличнейшая.

Мишель. А сигарку?

Вероника. Никаких сигарок!

Ален. Жаль.

Аннет. Ты же не куришь сигары, Ален?

Ален. Я делаю, что мне хочется, Аннет. Захочу угоститься сигарой — угощусь сигарой. А если не угощусь, то исключительно потому, что не хочу беспокоить Веронику, которая, впрочем, и так уже обеспокоена сверх меры… Кстати, Аннет права, хватит плакать, когда женщина плачет — это всегда провоцирует мужчину на новые гадости… Хотя должен добавить, что точка зрения Мишеля вполне справедлива, вполне. (Его мобильник жужжит). Да, Серж, да. Назначай. Париж, день и час…

Аннет. Черт-те что!

Ален (отходя и понижая голос, чтобы ее не злить). Да, отсылай скорей, с пылу с жару. Что значит «Мы удивлены»?! Никакого «Мы удивлены», это слюнтяйство. Мы с негодованием отвергаем!

Аннет. И вот так каждый день, с утра до ночи, с утра до ночи! Этот мобильник разрушил мою жизнь, я живу от звонка до звонка!

Ален. Э… минуточку. (Прикрывает трубку). Аннет, это в самом деле очень серьезно.

Аннет. Серьезно! Все серьезно, кроме семьи…

Ален (в телефон). Да, поехали дальше… Не «процедура», ни в коем случае не «процедура»! Напиши «маневр». Когда до совета директоров оставалось всего две недели, компания предприняла маневр. Так лучше, а?

Аннет. И так везде — за обедом, на улице… Ему же все равно, где.

Ален (в телефон). «Газету» поставь в кавычки. Слышишь? В кавычки!

Аннет. Ни слова больше ему не скажу. Ни слова! Все, я сдалась. Меня уже тошнит, тошнит от всего этого!

Мишель. Где таз?

Вероника. Не знаю.

Ален (в телефон). «Это просто безнравственная попытка конкурентов обрушить цену…»

Вероника. Вот он. Выйдите, выйдите отсюда!

Мишель. Рони!

Вероника. Что — Рони? Опять мыть Кокошку? У нее есть таз.

Ален. «Обрушить цену и опорочить моего клиента», заявляет адвокат Рей, юрист компании «Веренц-Фарма». Да, в «Ассошиэйтед пресс», в «Рейтер», в еженедельники, в медицинские издания, далее везде. (Прячет мобильник).

Вероника. Ее сейчас снова вырвет.

Ален. Что с тобой?

Аннет. Тронута твоей заботой.

Ален. Но я правда волнуюсь.

Аннет. Ничего страшного. Меня неправильно поняли. «Тошнит» — не значит «рвет», прошу прощения.

Ален. Слушай, Аннет, не начинай! Давай не будем, а? Если они ссорятся, если их брак накрывается — это не повод устраивать то же самое.

Вероника. Это еще что такое? Как вы смеете утверждать, что наш брак накрывается? Кто вы такой, чтобы…

Мобильник Алена жужжит.

Ален. Да, Морис, они мне только что прочли. Сейчас отправляют тебе. Да, спекуляции с целью обрушить цену. От этого и пляшем. Да, пока. (Прячет мобильник). А что, это я сказал? Это сказал Франсуа.

Вероника. Мишель.

Ален. Пардон, Мишель.

Вероника. Не смейте тут выносить приговоры нашим отношениям!

Ален. В таком случае не смейте выносить приговоры моему сыну!

Вероника. Никто не судит вашего сына! Просто ваш сын изуродовал нашего…

Ален. Они мальчики, они подростки, а подростки всю жизнь дают друг другу по морде, это норма, закон жизни!

Вероника. Ничего подобного!

Ален. Именно так. Это начальное обучение праву, если угодно. Насилие — их способ разбираться, кто прав, кто виноват. А в нашем случае, позвольте напомнить, еще большой вопрос, кто прав.

Вероника. Начальное обучение праву? Может, в доисторические времена, в другом обществе, и в другой цивилизации… Но не в нашей!

Ален. Подите объясните это нашему обществу нашей цивилизации!

Вероника. Вы меня оскорбляете этими разговорами, сама постановка вопроса возмутительна…

Ален. Видите ли, Вероника, я верю в бога войны. Он правит вечно, единолично, от начала времен… Вы вот занимаетесь Африкой, так? (К Аннете). Ты в порядке?

Аннет. Обо мне не волнуйся.

Ален. А я волнуюсь!

Аннет. Все прекрасно.

Ален. Так вот, я, между прочим, недавно из Конго. И там мальчиков с восьми лет учат профессионально убивать. Так что за время золотого своего детства они успевают порешить сотни людей — из автомата, из винтовки, из пулемета калибром 12 и 7, это вот такая дырка, из ракетной установки, а то еще, знаете, есть мачете — горло резать… Так что когда мой сын в университетском сквере бамбуковой палкой вышибает зуб ровеснику… хорошо, хорошо, два зуба! — я, в отличие от вас, не теряю самообладания…

Вероника. Все это не о том, все не так…

Аннет. 12 и 7!

Ален. Да, да. Вот такая дырка.

Аннет сплевывает в тазик.

Мишель. Вы в порядке?

Аннет (после паузы). В полнейшем.

Ален. Что с тобой? Что с ней такое?

Аннет. Уже ничего. Желчь.

Вероника. Не рассказывайте мне про Африку! Я все знаю о тамошних зверствах, я месяцами изучала, месяцами…

Ален. Ни секунды не сомневаюсь. Кстати, международный трибунал возбудил дело о геноциде в ряде Африканских стран, в том числе и о резне в Дарфуре

Вероника. Неужели вы думаете, что я не в курсе?!

Мишель. Только не выводите ее на эту тему! Она ведь как заведется — не остановится!

Вероника набрасывается на Мишеля и несколько раз в отчаянии бьет его кулачком. Ален оттаскивает ее.

Ален. Слушайте, вы начинаете мне нравиться!

Вероника. А вы мне нет!

Мишель. Она за стабильность и мир во всем мире.

Вероника. Заткнись!

Аннет рыгает, наливает себе стакан рому и подносит ко рту.

Мишель. Вы уверены?

Аннет. Да, да, мне станет лучше.

Вероника наливает себе.

Вероника. Мы в цивилизованном обществе. Мы не в Африке! Мы живем в цивилизованном обществе, соблюдая его правила. Принадлежать к которому, хотя вам это и безразлично, я считаю для себя честью!

Мишель. И бить мужа — фундаментальный принцип цивилизованного общества, так?

Вероника. Мишель, это плохо кончится.

Ален. Она на вас бросилась с такой страстью… Я был бы польщен, если честно.

Вероника. Ничего, это только начало.

Аннет. Вы не видите, что он над вами издевается?

Вероника. Мне насрать.

Ален. Никаких издевательств, Боже упаси. Мораль нас учит, что надо контролировать свои порывы, а я считаю — иногда не надо. Когда трахаешься, смешно петь «Аве Мария»! Слушайте, где вы взяли этот ром?!

Мишель. Вряд ли вы такой достанете. Редкость.

Аннет. 12 и 7! Ха-ха…

Вероника (попадая в тон). Вот такая дырка!

Ален. Да, 12 и7.

Аннет. Почему не сказать просто «пулемет» без 12 и 7?

Ален. Потому что это не просто пулемет.

Аннет. Ты такой спец?

Ален. Хватит, Аннет. Хватит.

Аннет. Знаете, такие крутые мужики, супермены, вроде моего мужа, они так интересуются горячими точками, столько в этом понимают, — куда там. А то, что у них под носом делается, так это им фиолетово.

Вероника. Не понимаю. Нет, не понимаю. Мы же все граждане мира. Почему надо опускать руки? Почему надо воевать на войне и дезертировать дома?

Мишель. Рони, Бога ради, хватит грузить людей своими лозунгами…

Вероника. Я убью его!

Мобильник Алена жужжит.

Ален. Да! Хорошо, замени «прискорбная», поставь «гнусная». Гнусная попытка опорочить. Да. Давай.

Вероника. Она права, это становится невыносимо!

Ален. Остальное его все устраивает? Ладно. Давай. (Прячет мобильник). На чем мы остановились? На вот такой дырке от 12 и 7?

Вероника. Мы остановились на том, что, нравится это моему мужу или нет, в делах частных оставаться мужчиной еще важней, чем на войне. Мы должны следить за собой, вот на чем мы остановились!

Ален. Следить за собой, да, интересная мысль! Аннет, последи за собой, в твоем состоянии вовсе не нужно столько пить…